Окна в Сан-Франциско. Голубое и желтое
Тучки небесные, вечные странники… С детства частенько крутится в голове это стихотворение Лермонтова. Может быть, поэтому они как-то сами собой нарисовались в нашей новой комнате в очередной питерской коммуналке.
Сначала была мысль просто сделать потолок не белым, а, например… голубым. Потом подумалось, что раз это будет практически небо, на нем должны быть, как минимум, облака. Затем у них как-то сами собой появились глаза, а в правом углу, на месте бывшей протечки, возникла грустная задумчивая тучка с дождичком. Окно под ней мы покрасили голубым, а то, что слева – желтым. И кто бы мог предположить, что эти окна станут для нас окнами в… Сан-Франциско.
Подарок судьбы
Удивительным образом досталась нам эта комната на Шпалерной с видом на шпиль Петропавловской крепости. Видно отлично, особенно если высунуться из правого окна.
Купили мы ее в июле 2011 года, когда нами еще владела мечта переселиться в Чехию и мы хотели приобрести там жилье и открыть свое дело. Комната, которую мы искали, должна была стать местом дислокации нашей путешественницы-мамы и нас, страдающих от ее непоседливых генов. Метров надо было побольше, из-за нашего дивного законодательства, которое постоянно переписывает детей-собственников отсюда-туда непременно с улушением жилищным условий. Денег в остатке после отложенных на покупку квартиры в Карловых Варах было мало, и эти 24 метра на тот момент оказались единственными в городе за такую цену – один миллион. Но… мы слишком долго думали — целых полсуток! — и нас кто-то опередил.
- Что ж вы, ребята, сразу не согласились? – огорошила нас агент по имени Валентина. – Сегодня позвонили те, кто смотрел ее до вас и обещали прийти с авансом.
- Так, может, мы первые с ним придем?» — огорчились мы.
- Нет, я не могу принять от вас, я уже пообещала. Они видели комнату раньше вас.
Много и подробно вдавать в цепочку продаж и переселений с целью перемещения в Чехию не стану – скажу лишь одно: Питер – удивительно тесный город! Через несколько дней, сидя на кухне у нашего соседа, желающего купить нашу комнату на Моховой, 27/29 с целью расселения другой коммуналки в том же доме (в том самом, где снимали фильм «Собачье сердце»), я, на всякий случай, в очередной раз позвонила Валентине, что несколько дней упорно продолжала ждать обещанного аванса.
- Так и не принесли? – робко поинтересовалась я.
- Сегодня утром принесли, — отвечает.
- Так, значит, всё?.. – упала я духом.
И тут сосед неожиданно спрашивает:
- Погоди, Надь, ты сказала, комната на Шпалерной, дом 3?
Киваю.
- А агента часом не Валентиной звать?
Еще удивленней киваю.
И он делает такой вальяжный жест рукой, мол, трубочку мне передай.
- Что же вы, — говорит он в неё, — Валентина, наших людей обижаете? У них ведь дети… В сделке ооооочень много детей! Немедленно отменяйте все, мы же смотрели комнату вместе с теми ребятами, что принесли Вам аванс, вы меня помните? – и назвал свое имя.
В данной истории просил его не упоминать. Всуе, так сказать. Ни к чему это, мол. Скромен.
Агент сдалась не сразу, но крепость (уже не Петропавловская) таки пала. Как выяснилось, комнату продавал коллега нашего соседа, по доверенности от хозяйки. В общем, за два дня наш скромный замечательный сосед все поставил на нужные места и сделал эту комнату нашей. Бюрокартические процедуры с отделом опеки мы удачно прошли, и в то же лето всё, что хотели, продали и купили.
Словно птицы
Сама хозяйка по имени Фрида Соломоновна, получившая комнату по наследству от своего сына Виктора, что был художником и умер несколько лет назад, не смогла присутствовать у нотариуса по уважительной причине: она оказалась очень старенькой и жила в Америке, в Сан-Франциско. Я живо представила себе седенькую старушку, сидящую у окна и слушающую шум Тихого океана, и в тот момент мне так сильно захотелось с ней познакомиться! Ну, просто очень!
Видимо, мое желание было настолько острым, что оно попало куда-то свыше, где распределяют места жительства тем, кто их не слишком вдумчиво меняет. И они вдумались обо всем за нас. Говорят, когда закрывается одна дверь, где-то обязательно открывается другая. Истинно. Проверено на себе.
Наверное, именно поэтому с Чехией ничего не вышло (хотя нельзя сказать, что совсем ничего – после трехмесячного жития в замечательном городе Карловы Вары у меня вышла книга:-). И еще вышло так, что сыграла моя анкета в лотерее “грин-кард” и нас поманила к себе та самая Америка, где жила та самая бабушка и еще один ее сын, тоже художник. И даже, по случайному стечению обстоятельств, тот самый штат и тот самый город.
И мы, сложив часть в нашей голубо-желто-глазой комнате часть вещей, привезенных из Сочи, где мы успели пожить во временном отрезке между Чехией и США, словно птицы, улетели в Америку. Но о своем желании познакомиться с той бабушкой я не забыла. И перед отъездом попросила все того же соседа узнать ее телефон, и он узнал. Но не её, а еще одного её сына – Михаила, как оказалось, довольно известного художника.
Приехав, я вскоре позвонила ему, объяснила, кто я и, на всякий случай, чтобы сразу не послал (ну мало ли, как человек отреагирует, скажет, ерунда какая-то), сказала, что журналист и хотела бы написать о нём на сайт синагоги, где честно трудилась в информационном отделе и могу продолжать писать туда как фрилансер. Ну, что ж, приезжайте, говорит. К Тихому океану, говорит. На 21-ю авеню. Но я, говорит, странный бываю. В общем, ничему не удивляйтесь.
Миша, в самом деле, оказался человеком весьма необычным. Ну очень необычным. Сильно творческим. Это видно с первых минут. И обстановка в квартире такая же. Повсюду картины и текущая творческая деятельность. Пообщавшись с ним минут пятнадцать, я поняла, что журналистского материала тут не получится. По крайней мере, сейчас. Не тот настрой. И пошли мы с ним все вместе суши есть. И подружились. Старые и новые хозяева одной и той же комнаты в Санкт-Петербурге, встретившиеся в Сан-Франциско.
Так не бывает!
- Я другу рассказал, а он говорит, это бред, такого не бывает! – говорил Миша, когда мы накануне праздника выпивали у него за Новый год и за нашу необычную встречу.
Картины, что висят у него на стенах в узком коридорчике квартиры, где он живет уже больше 20 лет, такие же необычные, как он сам (их можно посмотреть на сайте — iofinart.com). Он до сих пор рисует Питер, хотя за эти двадцать лет не был там ни разу, как и его брат ни разу не был в Америке. Один категорически не хотел в Россию, а другой – в Штаты. Папа и мама Миши и Вити уехали вслед за младшим сыном в 1996-м, и поселились через пять авеню, ближе к океану. Фриде Соломоновне сейчас 90 лет, а ее мужу – Леониду Леонидовичу – 93!
Но увидеть их мне удалось не сразу, ибо повод, который, как я думала, покажется уважительным, изрядно напугал пожилую женщину. Журналист??? Не-не-не. Жившая во времена, когда любая просочившаяся информация грозила неприятностями, она, по словам Миши, очень боялась со мной встречаться. Мне оставалось только ждать, пока она передумает и заверять, что уже ничего, кроме рассказа об этом удивительном совпадении, я никуда писать не собираюсь.
С Мишей мы продолжали общаться, он звонил, пытался помочь в разных вопросах, в том числе с ремонтом машины и трудоустройством. Детей во время наших нечастых поездок в Сан-Франциско угощал бананами и подарил им угольные карандаши и черную бумагу. Чтобы тоже рисовали необычное.
Среди его картин есть одна, на которой нарисована дверь в квартиру на Шпалерной, где находится его бывшая и наша нынешняя комната. Она раньше была с тремя окнами, а братья потом разделили ее на две части (кстати, обе продались по одинаковой цене, несмотря на то, что одна была вполовину меньше, в общем, нам, и правда, повезло).
Ключ от двери в комнату, когда мы ее купили, сразу поразил мое воображение: огромный и очень старый. Таких уже не делают. А он был в единственном экземпляре. Я строго-настрого наказала ребятам, которые ее сейчас снимают, чтобы не теряли, ибо мне почему-то не хотелось, чтобы на двери был другой замок. Когда я рассказала об этом Мише, он молча скрылся в другой комнате и вышел с точно таким же ключом. Огромным и уже слегка заржавленным. Оказалось, что он висит у него на стене с тех пор, как он переехал в Америку. Как память.
Когда мы прощались в дверях, Миша вдруг сказал: “Ребята, знайте, у вас всегда в Сан-Франциско есть дом!”.
Мы вышли от него вечером 30 декабря, и у меня возникло одно необычное ощущение. Как будто я в Питере. В голове шумело от выпитого виски, в пакете лежал пакет гречки, манки и пачка майонеза “Легкий” из русского магазина неподалеку (все эти авеню находятся в русском квартале, где даже слово “Аптека» написано на русском), и ко мне вернулось чувство, которое владело мной, когда я возвращалась откуда-то поздно вечером в Питере, — лёгкая, как майонез, что лежал у меня в пакете. Мне иногда было так хорошо там вечерами бродить по центру города, что мне казалось, что я лечу. И тут вдруг то же самое почувствовала. Ну, правда!
Сбыча мечт
Через полтора месяца мечта познакомиться с Фридой Соломоновной стала у меня почти навязчивой идеей и начала походить на голубую, то есть несбыточную. Я уже устала заверять ее через сына, что хочу познакомиться просто как человек. С Мишей идею написать об этой удивительной истории согласовала, и совесть моя стала спокойна. Он и сам, кроме картин, сценарии и рассказы пишет (на русском, а потом ему их переводят). Так что отнесся с пониманием.
И вчера – па-пам! – свершилось! Подходя к белому дому с голубым орнаментом на 26-й авеню, я представляла дом на Шпалерной, с эркером и полуголыми кариатидами. Думала о том, что вот… когда-то эти люди жили там, почти у берега Невы, а теперь их дом – здесь, почти у берега Тихого океана.
Я не поверила своим глазам, увидев перед собой черноволосую молодую пожилую женщину. Ничего общего с воображаемой мною седенькой старушкой… Какие там 90 лет, я не дала бы и семидесяти! У Фриды Соломоновны на лице не было практически не одной морщинки. Наверное, океанский бриз так благотворно влияет. Леонид Леонидович тоже выглядит бодро, в свои 93 лет на 80 максимум. Единственное – слышит очень плохо, носит слуховой аппарат, так что вопросы и ответы мы друг другу кричали. Чуть позже, по просьбе жены, он гордо надел пиджак с кучей орденов и медалей. Оказалось — прошел всю войну, воевал на Западном фронте. А она – прожила всю блокаду в той самой комнате с тремя окнами на Шпалерной улице, дом три. Улица тогда называлась — Воинова.
Живут, в принципе, как, может, жили бы и в Питере, только вот жилье теперь отдельное. Три раза в неделю автобус увозит в досуговый центр для пожилых людей и привозит обратно. Пенсии, на русский размер, весьма неплохие, но одна практически уходит на оплату жилья. На еду тратят очень скромно, еще и сыну помогают, по старой русской традиции. Фрида Соломоновна до сих пор переживает смерть Виктора, на стенах висят картины и старшего, и младшего сыновей. Заснеженный Питер кисти Михаила и что-то светлое и летнее — Виктора.
- А Пупынины? Пупынины живут? – громко спросил Леонид Леонидович, поняв, наконец, что за история привела нас к ним. Долго разбирался, что к чему. Конечно, в таком возрасте сознание иногда спутанное и память теряется. У меня вон уже в 36 “провалы – какие провалы”, а что говорить о 93-х. Эталон в этом смысле – моя бабушка, которой послезавтра стукнет 96 (она заслуживает отдельной публикации, и не одной): помнит все до мелочей! И по моей просьбе написала целую тетрадь воспоминаний, которую я хотела бы обнародовать. Но сначала, конечно, надо посоветоваться с ней.
Терзать старичков расспросами я не стала, боясь, что они вспомнят, из-за чего так долго опасались со мной встречаться. Заверила, что Пупынины получат от них привет на этой же неделе. До сих пор живет Галя Пупынина в их бывшей коммуналке, больше тридцати лет, с дочерью и уже тремя маленькими внуками, всё ждет обещанную от государства квартиру.
Я принесла бывшим хозяевам фотографии комнаты после ремонта. Неловко, правда, было немножко. Солнышко вокруг лампочки, тучки эти на потолке… Одну из них дети почему-то назвали «американец-девочка», когда еще никто и не подозревал об удивительной энергетике этой комнаты. Дверь, вся уляпанная отпечатками детских ладошек… А я еще у меня была мечта идиота — приклеить к стене неразвернутый рулон обоев. Так муж ее воплотил и перевоплотил — прибил их к стене отверткой. И надпись над дверью как-то сама собой родилась: »Мир вам!» Накреативили, в общем, по полной. Да еще и на черном полу отпечатки белых следов. Над разноцветной батареей — карта мира, я ее у своей бабушки взяла, старая-престарая. Мы еще в нее, закрыв глаза,с детьми тыкали — выбирали куда поедем. Игра была такая. Всё какие-то страны третьего мира попадались. Невзаправдошняя игра.
Но я не все фотографии бывшим хозяевам принесла, что вы здесь видите. Зачем пожилых людей волновать. Только самые приличные.:-)
Но бывшие петербуржцы как будто ничего не заметили. Наверное, позже разглядят. Они-то помнят комнату совершенно иной – с кучей антиквариата. Нам она досталась уже в полной разрухе. Правда, мне удалось спасти один антикварный шкафчик из коридора, который соседи хотели распилить и выбросить.
Вот так сбылась моя мысль. Разве я могла подумать, что, подумав ее тогда, при оформлении купли-продажи, что это довольно скоро станет реальностью? Это и правда похоже на что-то из области фантастики, но ведь это есть!
Не бойтесь думать о несбыточном, господа! Пусть это будет даже просто встреча с незнакомой бабушкой из Сан-Франциско. Ведь подала я на грин-карту уже после того, как мы купили эту комнату. Так она стала для нас окном в Сан-Франциско. Даже двумя. Голубым и желтым.
А ведь надпись-то «Мир — вам!», получается, не случайно подсознание выдало…